Главными новостями минувшей недели стали подписание договора о государственной границе между Кыргызстаном и Таджикистаном и возобновление работы контрольно-пропускных пунктов, закрытых почти четыре года назад.
Медиапространство сейчас переполнено публикациями о том, какая сторона выиграла, а какая проиграла от заключения соглашения. В соцсетях бушуют страсти, люди, по обе стороны границы, впрочем, оставляют тысячи критических комментариев, подвергают жесточайшей обструкции даже отдельные, чисто протокольные детали церемонии во время подписания документов. Такая бурная реакция была ожидаемой, конечно. Ожидаемо и то, что эмоции постепенно улягутся. И ко всем постепенно придет осознание того, что теперь нет смысла безгранично фантазировать о том, каким могло бы быть идеальное соглашение. Отныне нужно исходить из того, что есть объективная реальность: договор о границе подписан (в ближайшие дни, как заявлено, будет ратифицирован парламентами двух стран, затем президенты снова завизируют соглашение и состоится обмен ратификационными грамотами) и он нерушим. Сейчас наступает время думать над тем, как общеполитическая ситуация меняется не только в двусторонних отношениях, но и в регионе в целом, сконцентрироваться на анализе открывающихся возможностей с позиции экономики, хозяйственных дел.
В регионе будет спокойнее
После переговоров с президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном Садыр Жапаров заявил, что подписание договора по границе укрепит безопасность не только двух республик, но и всего региона. С такой оценкой согласны и в секретариате ОДКБ («повышается уровень безопасности в зоне ответственности организации»), и в МИДе России («реализация договора будет способствовать укреплению стабильности и безопасности в Центральной Азии»), и в Шанхайской организации сотрудничества («договор о госгранице – воплощение доброй воли сторон»). Стерта линия раздора, улучшится обстановка во всей Центральной Азии, написали ведущие мировые СМИ. В чем причины такого оптимизма?
За рубежом отдают должное политичес-кой воле руководства двух стран, которые решились пойти на взаимные компромиссы в решении многолетнего пограничного спора. И в тоже время наблюдатели отмечают позитивную роль России и Китая, которым жизненно важно, чтобы в регионе не нарушались стабильность и спокойствие. Здесь следует отметить, что разборки между соседями, оказавшимися на грани масштабной войны, много головной боли причиняли в первую очередь Москве, чью лояльность по отношению к себе прямо или косвенно стала ставить под сомнение каждая из конфликтующих сторон. Обострение отношений двух союзников РФ создавало также благоприятные условия для вовлечения в противостояние внерегиональных игроков, имеющих свои цели, не всегда и не во всем совпадающие с интересами и Кыргызстана, и Таджикистана, с одной стороны, и России, с другой. Теперь все эти угрозы и риски сняты с повестки дня. Теперь наступает время созидательной работы, время сотрудничества и партнерства.
По Центральной Азии бродит призрак «водного ОПЕК»
Вначале приведу несколько цифр, озвученных недавно заведующим сектором ЦА ИМЭМО Российской академии наук Станиславом Притчиным. После развала СССР в Центральной Азии площадь орошаемых земель увеличилась – внимание! – с 2,2 миллиона до 10 миллионов гектаров и в то же время практически 80 процентов всех ирригационных канальных систем морально и физически устарели, потери воды достигают 55-60 процентов. В Узбекистане примерно 24 процента ВВП формируется в сельском хозяйстве, там занято 26 процентов населения. В Кыргызстане оценки несколько ниже — 12 процентов ВВП и 24 процента трудоспособного населения занято в сельском хозяйстве. В Таджикистане до 70 процентов экономически активного населения включено в этот сектор. Водная отрасль в Центральной Азии находится в критическом состоянии, к 2028 году регион перейдет в хроническую фазу дефицита воды, заключает Притчин.
И речь, надо заметить, не только о поливной воде. Эксперт напоминает, что население в странах Центральной Азии растет (в Узбекистане с 1991-го по 2025 год население выросло с 22 миллионов до 37,5 миллиона человек, население Таджикистана на сегодня 10 миллионов человек, в целом регион подбирается к 80 миллионам), растет, следовательно, и потребление питьевой воды и воды под коммунально-бытовые нужды.
Специфика ситуации еще и в том, что есть, условно говоря, страны-поставщики и страны-потребители воды. Природа так распорядилась, что Кыргызстан и Таджикистан, на территории которых находятся истоки рек и основные водохранилища, не располагают достаточными запасами таких энергоресурсов, как газ и нефть (они к тому же имеют свойство постоянно дорожать). Последние ресурсы, с другой стороны, в избытке имеют Узбекистан, Казахстан и Туркменистан, в то же время воднозависимые от стран верхнего течения. И тут-то выступает коренное противоречие между поставщиками и потребителями воды: одни хотят, чтобы расходы по сбору и подаче воды компенсировались на достойном уровне, другие желают продолжать получать влагу в таком же порядке, как и раньше, то бишь практически бесплатно (Кыргызстан в разные годы безуспешно добивался признания воды товаром, приняв специальный закон и обосновав свою позицию примерами прямой межгосударственной продажи воды: Турция – Израиль, Иран – Кувейт).
Что из выше написанного следует? Следует, что Бишкек и Душанбе являются естественными экономическими союзниками в водном вопросе, что они могут и должны согласовывать основы своей политики в отношении экспортных поставок воды и гидроэнергии. Будет «водный ОПЕК», станет больше надежды, больше уверенности, что предложения, аргументы Кыргызстана и Таджикистана обретут должный вес, их лучше начнут слышать, лучше начнут понимать контрагенты. Образование «водного ОПЕК» в свою очередь выгодно и государствам-потребителям воды, ибо речь в данном случае не идет об изобретении некой водной дубинки, которой можно размахивать и кому-то угрожать: только баланс интересов поставщиков и потребителей позволит полноценно решать текущие и будущие водные проблемы. В ином случае не исключено, что появятся такие иноземные доброжелатели и они заварят такую кашу, которую придется еще долго-долго расхлёбывать – достаточно в качестве примера назвать строящийся (по слухам, при тайном финансировании
ЮСАИД) в Афганистане канал Кетпе Тобо. Гигантский арык, как его образно называют (канал протянется на 285 км, а ширина его составит 100 м), уже виден из космоса и он в будущем создаст угрозу засухи Узбекистану и Туркменистану, расположенным ниже по течению Амударьи.
$500 млн. к 2030 г. – много или мало?
В ходе переговоров заявлено о намерении довести объем двусторонней торговли к 2030 году до $500 млн. Чтобы понять, много это или мало, необходимо владеть цифрами, а они таковы. Самый пик роста товарооборота пришелся на допандемийный 2019 год, составив $67,7 млн. В 2020 году из-за коронавирусных ограничений он упал в два раза – до $37,2 млн., а через год произошли апрельские столкновения и Бишкек вовсе закрыл границы, запретив все экспортно-импортные операции. И все же какие-то ручейки товаров, видимо, просачивались: разные источники сообщают о том, что Кыргызстан и Таджикистан за 2024 год наторговали друг с другом на $12 млн., сюда добавим и те потоки, которые перехватили узбекские предприниматели, не упустившие возможности зарабатывать на транзитных операциях между Кыргызстаном и Таджикистаном.
Идем дальше. Наращивание объема товарооборота – задача, безусловно, важная, но еще важнее добиваться положительного его роста: не пристало нашей стране превратиться в нетто-импортера в торговле с Таджикистаном. Пока особых поводов для беспокойства вроде нет: за все годы с начала текущего века Кыргызстан в соседнюю страну поставлял продукции в несколько раз больше, чем покупал у нее. Да и за три квартала прошлого года, судя по статистическим данным, доля кыргызского экспорта в общем товарообороте составила 93 %. В общем, цифры хорошие и надо, чтобы они такими и оставались.
Теперь несколько слов о том, что мы продаем и что покупаем? Структура экспорта-импорта выглядит примерно так: от соседей получаем хлопчатобумажную пряжу, портландцемент, алюминиевые профили, косточковые фрукты, а поставляем им макаронные изделия, стекло, цемент, уголь, минеральные удобрения и нефтепродукты. Последние два вида продукции – это, впрочем, то, что мы сами целиком или большей частью импортируем из других стран: зарабатываем, стало быть, на реэкспорте, в котором ничего плохого, безусловно, нет, плох он только тем, что не может служить долгосрочным гарантированным источником доходов (ничто ведь не мешает таджикам наладить прямые связи с производителями минудобрений и ГСМ). Что тут прежде всего следует отметить? При анализе и структуры взаимных поставок, и их нынешних объемов, откровенно говоря, абсолютно не просматриваются направления, потенциал которых позволит к 2030 году выйти на полумиллиардный товарооборот. Но, возможно, мы что-то не знаем, что-то не учитываем, официальным ведомствам видней, нам остается внимательно отслеживать их действия по достижению намеченной цели.
Еще немного об экономической кооперации
Рост взаимной торговли – это всегда вопрос про емкость внутренних рынков. К сожалению, их размер в обеих странах достаточно ограничен. Однако, у Душанбе и Бишкека есть возможность создать общие производственные, технологические, логистические цепочки с прицелом на рынки третьих стран. Назову только — в качестве иллюстрации – три весьма реальных направления.
Направление первое – Афганистан. Таджикистан – удобный вход эту страну, потенциально очень богатую и с относительно емким рынком: многое из того, что производится в Кыргызстане, у афганцев пользуется хорошим спросом.
Направление второе – Китай. С Поднебесной граничат и Кыргызстан, и Таджикистан, и этот географический фактор может быть использован для эффективного использования транзитных возможностей друг друга. Оба государства располагают огромными гидроэнергетическими ресурсами, в которых заинтересован Пекин (и не только он, скажем к слову).
Направление третье – переработка сурьмы (в 2023 году Таджикистан стал вторым крупнейшим производителем сурьмы в мире после Китая). Спрос на это сырье (используется и для военных целей) в последние годы растет скачкообразно и все для таджиков складывается довольно удачно. Есть лишь один нюанс: в Таджикистане еще не освоена переработка сурьмы, что с успехом делают в кыргызском Кадамджае еще с 1936 года. В прежние годы, впрочем, межстрановая технологическая цепочка работала без сбоев: Анзобский горнообогатительный комбинат (Таджикистан) поставлял сырье на Кадамжайский сурьмяный комбинат, здесь получали продукцию более высокого передела, что давало партнерам больше зарабатывать на единице продукции. Кооперация в начале 2000-х по многим причинам оказалась нарушена, но что мешает восстановить ее сейчас, когда политические противоречия между странами сняты, когда у их лидеров есть твердый настрой на взаимовыгодное сотрудничество?
***
Решение вопроса границ, нормализация отношений между Кыргызстаном и Таджикистаном открывают большие перспективы не только для двустороннего сотрудничества. Значение состоявшегося поистине исторического события выходит за пределы двух стран: отсутствие угроз межгосударственных конфликтов, отсутствие рисков масштабной дестабилизации повышают инвестиционную привлекательность региона в целом. Центральная Азия становится притягательным местом для крупных инвестиций, притягательным местом для реализации глобальных экономических проектов.
Курманбек МАМБЕТОВ