Наш сегодняшний собеседник — Болот Джаманкулов. Доктор экономических наук. Автор ряда книг и десятков публикаций по актуальным проблемам экономики. Работал директором института экономики Национальной академии наук, занимал руководящие посты в органах исполнительной власти – был директором Агентства по ликвидации и реорганизации предприятий, первым заместителем министра внешней торговли и промышленности. Занимался бизнесом, входил в состав топ-менеджмента крупных банков Кыргызстана. Ныне работает старшим научным сотрудником Института государства и права Национальной академии науки, в этом качестве и отвечает на вопросы «Кыргыз Туусу».
– Болот Сапарович, несколько лет назад вышла ваша книга «Промышленная политика суверенного Кыргызстана», которая, как я знаю, в научных и деловых кругах вызвала оживленные дискуссии. И часто в этих дебатах звучал вопрос: что мы собственно обсуждаем, а вообще есть ли у нас в стране промышленная политика?
– Что такое промышленная политика? Это в моем понимании приоритетное развитие определенных отраслей промышленности за счет государственной поддержки. По существующей практике, у нас выборочно принимаются меры, какие-то сектора получают льготы от государства. Для примера назову мукомольные предприятия, которые пшеницу получают без уплаты НДС. Или взять льготные кредиты, выделяемые государством сельхозпроизводителям – это ведь тоже политика. А почему основной упор делается на сельское хозяйство?
– Да, это объяснимо. Понимаю, что здесь учитывается социальная значимость продукта. Безусловно, предпринимаются значительные усилия, направленные на развитие перерабатывающей промышленности, увеличение экспорта сельхозпродукции. Но мой вопрос вот в чем. Делаются ли такие же системные, целенаправленные шаги в отношении промышленности? Я внимательно отслеживаю публикации на экономические темы и, откровенно говоря, не вижу какой-то целостной, стройной промполитики. Или что-то недопонимаю, что-то не замечаю?
– Давайте разберем по порядку. Энергетика есть промышленность, правильно? Она поддерживается государством? Поддерживается. Особенно в последние годы. Достаточно, думаю, упомянуть решение об увеличении тарифов на электроэнергию, которое не принималось десятилетиями. На такой очень непопулярный шаг могло пойти, честно говоря, только сильное правительство. Возможно, конечно, недовольство тех, кто начнет получать новые счета. Но других способов иметь здоровую энергетику, к сожалению, нет.
– Позвольте перебить вас. По тарифной политике – понятно. Что в приоритете гидроэнергетика — понятно. Что в приоритете горнодобывающая отрасль – тоже понятно. Что еще можно говорить относительно промышленной политики?
– Швейники поставлены в очень льготные условия. Сейчас становится на ноги автомобильная промышленность.
– Сборочные производства, если точнее. И то благодаря, если откровенно, тому, что Кыргызстан – член ЕАЭС и через нас китайцы хотят попасть на рынки других стран. Не все предприниматели из Поднебесной в условиях санкционной войны осмеливаются напрямую работать с той же Россией, а через нас это намного безопаснее. Какие еще у нас сектора находятся в центре внимания властей?
– Ну, ничего такого особенного не могу вспомнить.
– И я не могу вспомнить. Да, конкретные предприятия типа автосборочных, конечно, получают режим наибольшего благоприятствования. Но все же, как мне кажется, все до сих пор предпринимаемое — это как бы отрывочные, как бы разрозненные усилия, а вот цельная, стройная система—таки не просматривается.
– Согласен с вами в том, что промышленная политика – это не то, когда предприятия поддерживаются выборочно. Выборочная поддержка подразумевает лоббирование, что не есть хорошо. Чем сильнее конкретная группа предпринимателей, тем сильнее она давит на правительство. Мукомольные предприятия, скажем, заявляют, что они делают хлеб – важнейший социальный продукт: такие вопросы легче решать, достаточно издать указ президента или принять постановление правительства. Другое дело – ежедневная, ежемесячная, системная работа над улучшением условий для бизнеса. И тогда неизвестно, кто выскочит, какой бизнес пойдет на гору, понимаете? Китайцы говорят, надо сделать так, чтобы расцвели 1000 роз – вот к этой точке зрения и я склоняюсь: нужно поощрять вообще бизнес.
– Читал вашу книгу и у меня настроение портилось. Объясняю. Вы очень подробно, детально объясняете причины спада промышленности в 90-е годы. Тут с вами невозможно не согласиться. Но ваши размышления приводят как бы к такому выводу, что промышленность в прежних серьезных масштабах в Кыргызстане возродить невозможно. Я вас правильно понимаю?
– Промышленности, которая некогда работала на единый рынок Советского Союза, на 300-милллионный рынок – ее уже не будет. Когда в 90-е годы начался резкий спад в промышленности, была паника в правительстве. Что делали? Брали кредит, оснащали предприятия новым оборудованием. Полагали, что они заработают. Приведу пример. Закупили огромные кожевенные чаны для Иссык-Атинской меховой фабрики, планировали выпускать продукцию в огромных количествах, хотя уже тогда и в Турции, и в Италии, где делают суперкожу, таких огромных предприятий не существовало.
– Тем не менее в мире есть крупные производства.
– Ну, в Кыргызстане, с нашим потенциалом, в наших условиях равняться на таких монстров, как Дженерал моторс, Дженерал электрик – это уже, видите ли, выше понимания, вне логики.
– А чем плохи наши условия?
– Нет выхода к морю. Пока во всяком случае. Пока не завершим железную дорогу Китай – Кыргызстан – Узбекистан. Узкий рынок. Наш путь, дорога Кыргызстана – совсем другая. Пора прекратить ностальгировать по советским заводам-фабрикам, невозможно воссоздать ту же структуру промышленности. Страна тогда была как одна огромная корпорация, в этой корпорации все регулировалось детально, по пунктам, что называется. Тогда это было естественно и правильно. Здесь вновь вернусь к китайскому опыту. В Поднебесной девиз: сохраним крупное, отпустим мелкое в свободное плавание. Государство за собой что-то крупное, инфраструктурное оставляет, оставляет энергетику, транспорт, плотины. И все. Остальное – ответственность частного бизнеса.
У нас в последнее время другой уклон – уклон в сторону как бы государственного бизнеса. Появляются такие структуры, как «Кыргызиндустрия», «Кыргызфармация», «Наследие великих кочвеников», Фонд развития туризма. Это не очень хорошо, я считаю. Вот в «Кыргызиндустрии» сделали «Кыргызмык», «Кыргыз топчу». Это что такое? «Кыргызиндустрия» получила миллиарды сомов и будет делать то, что вполне по плечу частному бизнесу? Вообще какое преимущество у государственных предприятий? Они могут аккумулировать очень большие деньги. И эти деньги могут вкладывать в действительно крупные, долгосрочные проекты.
Беда еще в том, что мы не учимся на собственных ошибках. Напомню вам историю муниципального предприятия «Кыргызнан». Вложили гигантские деньги, создали большое производство в сфере, в которой очень высокая конкуренция частных пекарен. Что в итоге? В итоге полный провал.
– Вы против того, чтобы были государственные предприятия?
– Я за то, чтобы государство занималось стратегическими и долгосрочными проектами. Тем, что не по плечу частному
бизнесу.
– В первые годы независимости многие, особенно ваши коллеги-либералы, считали, что государству ничего делать не надо, что рынок сам все сделает. Было в моде еще такое рассуждение: Кыргызстан, мол, может процветать за счет одной лишь сервисной экономики. Сейчас настрой ваших коллег все-таки, как мне кажется, меняется. Сейчас вроде не слышно голосов против тезиса о том, что без промышленности экономика страны не может быть успешной.
– Подход должен быть прагматичным. Что я имею в виду? Все спонтанно, методом проб и ошибок делалось, когда китайцы начали свои реформы. А как мы можем поступать? Вот у нас есть сельское хозяйство. Большой объем, более 60 % населения проживает на селе. Что здесь требуется сделать в первую очередь? Надо перерабатывать. Выпускать продукцию с более высокой добавленной стоимостью. Не сидеть на сырье, не продавать просто яблоки.
Дальше идем. Есть горнодобывающая промышленность, есть гидроэнергетика – богатства, которыми мы реально располагаем. Это наши неоспоримые экономические преимущества, сам бог велел их использовать в полной мере. Что еще у нас имеется?
– Туризм.
– Да, туризм. Есть только один нюанс. Если развивать туризм, то ограничения должны вводиться на определённые виды промышленности. Грязные производства я имею в виду. А тут уже требуется комплексная, согласованная экономическая уже политика, а не только промышленная.
– В своей книге вы пишете, что Кыргызстан в начале 90-х прошлого века не мог проводить независимую экономическую политику. Ваш труд опубликован 8 лет назад. Что вы тогда имели в виду и что к настоящему моменту изменилось?
– Что было тогда, что есть сейчас – это небо и земля. У нас не было тогда собственной пограничной службы. Не было таможни. Мы хотели сохранить крупные предприятия, но вы знаете, Россия сознательно шла на то, чтобы союзные республики выживали сами по себе, считая, что Россия кормит все другие республики. В итоге прерванными оказались хозяйственные связи. А ведь это и есть экономическая политика.
Сейчас у нас другая экономика. Но по некоторым параметрам мы также сильно зависим, как и тогда. Есть, допустим, такой критерий, как доля собственной продукции во внутреннем употреблении, здесь нам еще есть над чем поработать.
– Так, появились возможности для ведения независимой экономической политики иль нет?
– Скажу так: есть условия для прагматичной политики. В то же время существуют определенные ограничения, существуют объективные факторы, которых необходимо учитывать.
– Вы в своей книге часто делаете акцент на том, что реформы в промышленности были половинчатые, незавершенные. Примерно в эти же годы шли преобразования в сельском хозяйстве, в котором Бекболоту Талгарбекову удалось преодолеть сопротивление части аграрной элиты и довести до логического конца реализацию принятых решений. Как думаете, почему в отечественной индустрии не нашлось человека, с чьим именем ассоциировались бы перемены в отрасли?
– На этот счет сейчас много споров. В тех условиях, в условиях хаоса никто, считаю, не мог представить, не мог предвидеть, к чему приведут, что дадут принимаемые меры. Хотя вполне возможно, что если бы в нужное время в нужном месте оказался человек решительный, то, может быть, реформы в промышленности пошли бы чуть иначе, с более позитивными результатами.
– Какие перспективные ниши нынче вы видите для отечественной промышленности, где мы можем рвануть вперед?
– Вы опять толкаете меня на рассуждения о промышленной политике (смеется). Я за прагматизм. Вот как Чон Ду Хван занимался развитием индустрии в Южной Корее? Он практически еженедельно проводил совещания с экспортерами, с теми, которые уже вышли на внешний рынок, которые уже показывали реальные результаты. И дотошно выяснял, как, в чем их надо поддержать: таким образом он вырастил всем ныне известных гигантов. Поэтому я говорю, не нужно что-то заранее планировать, не нужно что-то из головы придумывать, фантазировать. Нужно смотреть, у кого что получается. Получается у молочников, у швейников наших, окажите им помощь, сделайте так, чтобы они со своей продукцией пошли дальше рынков Казахстана, России: их экспортный успех потянет за собой целые промышленные цепочки здесь, в Кыргызстане. Вывод, в общем, такой: от жизни надо идти и успех не заставит себя ждать.
Беседу вел Курманбек МАМБЕТОВ